В газете «Завтра» от сырости завелась некая публицистка-любитель Татьяна Воеводина. Если вкратце, суть её «творчества» в том, что она призывает вручить хипстерам по кувалде и отправить на какие-нибудь работы — чем тяжелее, тем лучше. Ибо не фиг.
Вот и в очередной раз обрушилась на юристов-экономистов в стиле прапорщика, заявляющего, что-де стране нужны герои, а п**да рождает м*даков. Стране нужны инженеры и молотобойцы, а выпускники школ рвутся стать юристами-экономистами, чтобы сидеть в чистеньком офисе и, как представляется самой Воеводиной, околачивать груши тем самым.
Если бы нечто подобное написал Николай Островский от имени Павла Корчагина, то вне зависимости от того, прав он или нет, нельзя не признать наличие у него морального права на подобные заявления. Он-то и воевал, и пахал как каторжник на строительстве узкоколейки под Киевом. Но что собой представляет сама Воеводина?
Или хотя бы пусть просто завалит е*ло и не пи**ит больше собственного веса. Это, конечно, сладенько посылать других тяжело пахать, будучи оператором лохотрона по жизни, но нормальному человеку её писанина годится лишь для того, чтобы упаковать её в бандероль и послать в Венесуэлу, страдающую от дефицита туалетной бумаги.
И я никак понять не могу: в 70-е годы СССР выплавлял стали больше любой другой страны — 141 миллион тонн. А председатель Госплана СССР, человек достаточно осведомлённый о ситуации в промышленности, утверждает, что нет металла для труб, машин и оборудования — а делали их в большинстве случаев именно из стали, с некоторым количеством чугуниевых деталей (скажем, станины обычно отливались именно из него), а не из сплава калифорния с технецием, металлов, которых и на самом деле было очень мало, причём не только в СССР, но и в мире в целом.
Куда же про**али такое конское количество стали, что её не хватало на нужное дело? Или же она вся представляла собой брак, из которого не то что оборудование для нефтедобычи и транспортировки нефти, но даже хорошую совковую — во всех смыслах — лопату сделать было невозможно?
Приготовляемую таким образом смесь надо двадцать минут помешивать веткой жимолости. Иные, правда, утверждают, что в случае необходимости можно жимолость заменить повиликой. Это неверно и преступно. Режьте меня вдоль и поперек — но вы меня не заставите помешивать повиликой «Слезу комсомолки», я буду помешивать ее жимолостью. Я просто разрываюсь на части от смеха, когда вижу, как при мне помешивают «Слезу» не жимолостью, а повиликой...
И внимание привлекло такое ФИО: Власов Александр Мирзаевич. Если, скажем, некий гражданин Федот Толстопятов назвал дочку Брунгильдой, то это просто следование моде (была такая мода в ранние 30-е годы) в сочетании с отсутствием чувства языка и хорошего вкуса. То же относится и к каким-нибудь Оюшминальде или Кукуцаполю. Но если у человека по фамилии «Власов» отца звали Мирзой, то тут вообще трудно что-то понять.
Нет, русские имена в сочетании с мусульманскими фамилиями встречаются: скажем, приходилось знавать некоего Андрея Ариф оглы Мамедова. Это свидетельствует, скорее, о некоторой мере ассимиляции, к тому же мать этого Андрея была украинкой, жившей в Баку. С обратной ассимиляцией — скажем, именем Фархад при фамилии Иванов — встречаться не приходилось, жившие в том же Азербайджане русские брали имена из того же множества имён, что и москвичи с ленинградцами. То есть, бакинец Иванов мог быть Виктором, Владимиром, Михаилом, Олегом, Николаем, Юрием, Павлом, Алексеем, но никак не Ильгамом или Вагифом.
И когда русский человек Власов назвал сына примерно 50-х годов рождения мусульманским именем Мирза — это более чем странно. Фамилия «Власов» может быть либо русской, либо принадлежать малым народам Поволжья и Урала (кроме татар и башкир) — чувашам, мордве, удмуртам и т.п. Но они православные, и имя Мирза для них — такая же экзотика. Откуда же взялся Мирза с такой фамилией?
Интересный исторический факт: в 1872-74 гг. из-за погодных условий в России был неурожай и голод. Власти начали шевелиться с опозданием на год. Основную помощь оказывали частные филантропы. Но им сказали «цыц», чтобы не портили праздничную атмосферу: одна из монарших дочек выходила замуж, и новости о голоде не должны были портить настроение...
Для сравнения — действия советских властей во время голода 1921 года. Заметим, что это были не сталинские имперцы, а сплошные право-троцкисты, так сказать, буревестники мировой революции. Но всё же спасение жизни оказалось для них важнее имиджа.
Но тут напрашивается сравнение с 1946 годом. Тогда в Союзе была засуха и голод с человеческими жертвами, наложившиеся на послевоенную разруху. Но Сталин распорядился поставить Франции миллион тонн зерна с максимальным пиаром этого деяния — надеялся повлиять на электоральные шансы французской компартии в сторону усиления. Геополитика у имперцев, хоть августейших, хоть из сапожницких потомков — über alles, а что до населения — то бабы новых нарожают.
А потом удивляются, что революционные власти замочили внука того монарха вместе со всем семейством. Это было не ритуальное убийство, а простое закрытие гештальта.