Чемодан — вокзал...

[steissd]

Я не стану сейчас обсуждать, правы или неправы те, кому не нравится присутствие мигрантов или кавказцев в русских областях России, включая столицу. В конце концов, это — внутреннее дело русских, кого пускать в Россию и присваивать титул почётного мордвина, а кого гнать оттуда соответствующими тряпками. Но для них характерно требование «Чемодан — вокзал — Душанбе (Махачкала, Фрунзе, Ташкент, Нальчик и т.п.)». То есть, для снятия вопроса достаточно, чтобы мигранты просто исчезли с глаз долой, более от них ничего не требуют.

В то же самое время вызывает недоумение двойственная политика властей СССР в период государственного антисемитизма той или иной степени выраженности. С 1948 года и далее нежелательным в стране евреям можно было сказать «Чемодан — вокзал — Тель-Авив». Как это сделали поляки в правление Владислава Гомулки. Он по каким-то причинам пришёл к выводам (опять же, не стану рассуждать на тему, прав он или нет, скорее всего это последствие психологической травмы, вызванной ведомством Якуба Бермана в правление Берута, Гомулка в своё время попал под репрессии, а главой польского ГПУ был Берман, пан Берут не без умысла поставил туда еврея: большинство поляков — даже коммунисты — находились под сильным влиянием Католической Церкви, что исключалось в случае Бермана), что присутствие евреев в Польше вредно для неё, и выдавил почти всех за пределы страны. Никаких препятствий для отъезда им не чинили.

Даже Гитлер изначально планировал окончательное решение в форме изгнания соответствующего населения из Германии, и лишь отказ британцев пустить их в подмандатную Палестину привёл к планированию и реализации окончательного решения в иной, хорошо известной форме (разумеется, Гитлер и Гиммлер в гораздо большей степени повинны в Катастрофе, нежели Невилл Чемберлен и Эдуард Вуд, 1-й граф Галифакс, но и англичанка тут нагадила по-своему).

В СССР, начиная с послевоенной эпохи, начали активное вытеснение евреев со всех постов (в 1937 году такой целенаправленной политики не было, евреи были и среди жертв, и среди палачей, зачищали, скорее, по «анамнезу» (участие в разных оппозициях: троцкистской, зиновьевской, бухаринской и т.п.), по лояльности лично к Сталину и по деловым качествам, иногда под шумок сводили личные счёты) и вообще стали почти открыто давать понять, что они здесь нежелательны. После смерти известно кого такая политика приобрела более мягкий и «округлый» характер, ради поддержания имиджа страны, но никуда не делась до самого 1989 года.

Допустим на минуту, что государственный антисемитизм как-то оправдан, и евреи нежелательны в СССР. Но вот лозунг «чемодан — вокзал» (хотя бы в скрытой и округлой форме, так сформулированный, что никакой правозащитник не докажет его ксенофобного характера) так и не прозвучал, напротив, чинили препятствия тем, кто хотели уехать, и отнюдь не только имевшим причастность к серьёзным государственным тайнам. Последние как раз никуда особо не рвались, им и в СССР было весьма неплохо, работа на оборонку хорошо оплачивалась и давала дополнительные плюшки, включая возможность вывести из-под дискриминации близких родственников, особенно если работник оборонки был в ранге Зельдовича, Чертка, Гуревича, Сухого или Косберга: один звонок маршалу Устинову (а до смерти Гречки — одноимённому секретарю ЦК, курировавшему ВПК), и декан мехмата МГУ получает предупреждение, что если такому-то абитуриенту на экзамене подсунут задачку-«гроб», то пусть заранее готовит вазелин для собственного зада.

Могли тормознуть, скажем, технолога с хлебозавода, под формальным предлогом того, что он на военной кафедре кислодрищенского института инженеров пищевой промышленности изучал обязанности начпрода мотострелкового полка в мирное и военное время, а на методичках, по которым он это делал, стоял гриф «для служебного пользования». Видимо, боялись, что он выдаст ЦАХАЛу особо секретный рецепт каши типа «перловая шрапнель с отварным свиным жиром» или устройство полевой кухни Сухопутных Сил СССР. Проще говоря, докапывались до столба, никакой реальной причины загонять его в «отказники» не было, вполне можно было отпустить и забыть о его существовании.

Возникают подозрения, что в СССР, в отличие от гомулковской Польши и тем более, Третьего Райха, государственный антисемитизм изначально носил не политический характер, и не дипломатический, как в Италии 1938-45 гг. (фашисты ввели пакет расовых законов по требованию Гитлера к Муссолини, но выполняли собственные же законы в этом вопросе «на от***ись», спустя рукава: немецкой дисциплинированности у них отродясь не было, да и «нутряной» антисемитизм им свойственен намного в меньшей степени, чем, скажем, литовцам, венграм или зап. украинцам), а вульгарный бытовой.

Обычный произвол части вельмож (Машерова, Шелеста, Романова, Кулакова, Шелепина) и начальников рангом пониже (вроде Лапина на ТВ и Кострикина/Лупанова в МГУ), при безразличном попустительстве высшего руководства — сам Брежнев, по отзывам современников, был по своим взглядам интернационалистом в лучшем смысле этого слова, но терпеть не мог лишних конфликтов в Политбюро.

Им не изгнать евреев хотелось и не уничтожить, а просто вдоволь поиздеваться, потыкать лицом в грязь. Классическое обращение слободской шпаны с «Мойшей со скрипочкой». Ради того, чтобы не лишать себя подобного удовольствия, соглашались даже терпеть обременительные торговые ограничения по поправке Джексона-Вэника, то есть, расплачивались за это народными деньгами, потерянными на лишних пошлинах и сборах. Оттуда и такое парадоксально-нелогичное поведение в данном вопросе.

Comments

[steissd.livejournal.com]

Правильнее была бы иная логика. Им не нравится наш рай — пусть у**ывают на х** в свой буржуйский ад, нам больше амброзии и нектара достанется, и вообще, меньше народу — больше кислороду. Но, видимо, начальство прекрасно понимало, что хотя за бугром — не рай, но тут — и подавно.