![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
steissdЯ как-то в комментариях рассказывал о комическом случае, который произошёл в поздние 70-е в одном из нечернозёмных райцентров. Свидетелем сам не был, но был знаком с одним из фигурантов, которому на момент знакомства было за 20, а тогда он был старшеклассником.
Райком комсомола совместно с районо организовал для школьников конкурс чтецов. И один из участников, одноклассник моего знакомого, выбрал для декламирования стихотворение Н.А.Некрасова «Размышления у парадного подъезда». В день конкурса он вышел на сцену дворца культуры, где всё проходило и начал декламировать. Но в середине вдруг взвился секель орлом у представителя райкома партии, входившего в жюри. «Немедленно прекратить! — рявкнул он. — Что вы мне тут антисоветчину разводите?!». Училки из районо, обладавшие несколько лучшей гуманитарной подготовкой, пояснили партийному товарищу, что это, вообще-то, русская классика, входящая в утверждённую союзным и республиканским министерствами просвещения школьную программу для 9 класса, и инцидент был исчерпан.
Но речь я веду не о малограмотности партийных кадров в дальних е**нях: в конце концов, было время, когда одно из важнейших союзных ведомств — НКВД — мог возглавлять человек с 2 классами образования (им был Николай Иванович Ежов). Дело в том, что по-своему этот дубинноголовый функционер был прав, с точки зрения класса «шпана на воеводстве», к которому он сам и принадлежал.
Власти во второй половине срока существования СССР попали в идеологическую ловушку. Отречься от Ленина — основателя советского государства — они не могли, это лишало их легитимности. А Ленин высоко ценил творчество писателей и критиков демократического направления середины 19 века. Добролюбова, Некрасова, Чернышевского, Салтыкова-Щедрина, Писарева, Герцена, Белинского. О чём имелись прямые цитаты в его работах. И именно поэтому они попали в том или ином качестве в школьную программу и были знакомы практически всем.
А фактическая идеология, по которой жил СССР с конца 40-х годов была даже не перпендикулярна взглядам этих людей — она была им противонаправленной. Шпане на воеводстве куда ближе были по духу князь Мещерский, Катков, Достоевский, Леонтьев и прочие реакционеры. Но поднять их на щит не представлялось никакой возможности, в такой степени они противоречили идеям основоположников официоза.
Противоречили существующей практике и главные апостолы учения — Маркс с Энгельсом. Они утверждали примат материального над духовным, а в стране из каждого утюга неслись борьба с мещанством, потребительством и прочими проявлениями материализма в повседневной жизни и вопли о «бездуховности» молодёжи. Марксистским ответом на это было бы заполнение нижних ярусов пирамиды Маслоу с одновременным предоставлением свободы творчества, технического и художественного, чтобы человек, избавленный от борьбы за удовлетворение элементарных потребностей, смог раскрыть свой потенциал; ответом советской чиновничьей клептократии была проповедь аскезы и смирения для быдла™ (сильные мира сего жрали в три горла, но тщательно это засекречивали), то есть, поповщина, неуклюже замаскированная псевдомарксисткой фразеологией.
Да ещё сдуру власти заставляли студентов конспектировать классиков марксизма — да, многие делали это формально, передирая передаваемые из года в год конспекты 20-30-летней давности, но даже в ходе механического переписывания что-то в голове и откладывалось, вызывая смутные подозрения о том, что к коммунизму и социализму тот уё**щный строй, который выстроили поздний Сталин и его наследники, не имеет никакого отношения.
Но если это не социализм, то законный вопрос — почему под запретом частное предпринимательство? Не для того ли, чтобы никто не смог разбогатеть до такой степени, чтобы стать независимым от райкомовских упырей и прочей шпаны на воеводстве? На какой основании КПСС и государство лезут в частную жизнь граждан с якобы коммунистической идеологией (а на самом деле — с изложенной стилизованным под марксистский языком имперской идеей вкупе с дворовой пацанской этикой, неписанными правилами жизни пореформенной деревни и некоторыми уголовными понятиями)? Когда эти вопросы стало возможным задавать вслух — вот тут-то СССР и накрылся женской половой п***ой.
Райком комсомола совместно с районо организовал для школьников конкурс чтецов. И один из участников, одноклассник моего знакомого, выбрал для декламирования стихотворение Н.А.Некрасова «Размышления у парадного подъезда». В день конкурса он вышел на сцену дворца культуры, где всё проходило и начал декламировать. Но в середине вдруг взвился секель орлом у представителя райкома партии, входившего в жюри. «Немедленно прекратить! — рявкнул он. — Что вы мне тут антисоветчину разводите?!». Училки из районо, обладавшие несколько лучшей гуманитарной подготовкой, пояснили партийному товарищу, что это, вообще-то, русская классика, входящая в утверждённую союзным и республиканским министерствами просвещения школьную программу для 9 класса, и инцидент был исчерпан.
Но речь я веду не о малограмотности партийных кадров в дальних е**нях: в конце концов, было время, когда одно из важнейших союзных ведомств — НКВД — мог возглавлять человек с 2 классами образования (им был Николай Иванович Ежов). Дело в том, что по-своему этот дубинноголовый функционер был прав, с точки зрения класса «шпана на воеводстве», к которому он сам и принадлежал.
Власти во второй половине срока существования СССР попали в идеологическую ловушку. Отречься от Ленина — основателя советского государства — они не могли, это лишало их легитимности. А Ленин высоко ценил творчество писателей и критиков демократического направления середины 19 века. Добролюбова, Некрасова, Чернышевского, Салтыкова-Щедрина, Писарева, Герцена, Белинского. О чём имелись прямые цитаты в его работах. И именно поэтому они попали в том или ином качестве в школьную программу и были знакомы практически всем.
А фактическая идеология, по которой жил СССР с конца 40-х годов была даже не перпендикулярна взглядам этих людей — она была им противонаправленной. Шпане на воеводстве куда ближе были по духу князь Мещерский, Катков, Достоевский, Леонтьев и прочие реакционеры. Но поднять их на щит не представлялось никакой возможности, в такой степени они противоречили идеям основоположников официоза.
Противоречили существующей практике и главные апостолы учения — Маркс с Энгельсом. Они утверждали примат материального над духовным, а в стране из каждого утюга неслись борьба с мещанством, потребительством и прочими проявлениями материализма в повседневной жизни и вопли о «бездуховности» молодёжи. Марксистским ответом на это было бы заполнение нижних ярусов пирамиды Маслоу с одновременным предоставлением свободы творчества, технического и художественного, чтобы человек, избавленный от борьбы за удовлетворение элементарных потребностей, смог раскрыть свой потенциал; ответом советской чиновничьей клептократии была проповедь аскезы и смирения для быдла™ (сильные мира сего жрали в три горла, но тщательно это засекречивали), то есть, поповщина, неуклюже замаскированная псевдомарксисткой фразеологией.
Да ещё сдуру власти заставляли студентов конспектировать классиков марксизма — да, многие делали это формально, передирая передаваемые из года в год конспекты 20-30-летней давности, но даже в ходе механического переписывания что-то в голове и откладывалось, вызывая смутные подозрения о том, что к коммунизму и социализму тот уё**щный строй, который выстроили поздний Сталин и его наследники, не имеет никакого отношения.
Но если это не социализм, то законный вопрос — почему под запретом частное предпринимательство? Не для того ли, чтобы никто не смог разбогатеть до такой степени, чтобы стать независимым от райкомовских упырей и прочей шпаны на воеводстве? На какой основании КПСС и государство лезут в частную жизнь граждан с якобы коммунистической идеологией (а на самом деле — с изложенной стилизованным под марксистский языком имперской идеей вкупе с дворовой пацанской этикой, неписанными правилами жизни пореформенной деревни и некоторыми уголовными понятиями)? Когда эти вопросы стало возможным задавать вслух — вот тут-то СССР и накрылся женской половой п***ой.
