Или Че Бурашкой. Ушастые старшего возраста, уже достигшие совершеннолетия, вошли во вкус. Им уже нравится сам процесс, а поскольку педофилов на всех не хватает, они ловят и грабят тех, кто нашёл в Сети партнёршу, заявляющую, что ей 18 лет или больше (кстати, в стране возраст согласия — 16 лет, если кто не помнит). То есть, ловят тех, кто изначально не собирался нарушать закон. Это — выгодный бизнес: помимо того, что у заманенной в ловушку жертвы отбирают деньги и дорогостоящее имущество, также торгуют местами в «охотничьей команде» за 200-300 руб.
Уверенные в собственной безнаказанности, вымогатели выкладывают ролики с издевательствами в Сеть, изымая оттуда, естественно, эпизоды избиений и изъятия имущества — чтобы не давать тем самым показаний на самих себя.
Но правоохранительные органы уже врубились, что речь идёт об уголовщине, замаскированной под борьбу за высокую ндравственность.
Уверенные в собственной безнаказанности, вымогатели выкладывают ролики с издевательствами в Сеть, изымая оттуда, естественно, эпизоды избиений и изъятия имущества — чтобы не давать тем самым показаний на самих себя.
Но правоохранительные органы уже врубились, что речь идёт об уголовщине, замаскированной под борьбу за высокую ндравственность.
( Цитаты )
Конечно, нельзя отрицать роль «Тесака» в распространении этого нового криминального поветрия. Но выскажу крамольную мысль: к этому приложила руку и судебная система. Когда некоему Владимиру Макарову вменили состав преступления типа ЕСД и потом осудили, основываясь на том, что некая садистка и огородница Лейла Соколова сочла хвосты нарисованных кошек слишком х**выми, то тем самым подали сигнал о том, что если человек подозревается в педофилии — неважно, обоснованно или нет — то он оказывается вне закона, и в его отношении всё дозволено.
А охотничий инстинкт никто не отменял, и появление возможности безнаказанно грабить и издеваться над гражданами было с благодарностью воспринято теми, кто до сих пор сдерживал его, опасаясь наказания.
А охотничий инстинкт никто не отменял, и появление возможности безнаказанно грабить и издеваться над гражданами было с благодарностью воспринято теми, кто до сих пор сдерживал его, опасаясь наказания.
