И все они бухали, и Мусоргский бухал

[steissd]

Любопытные сведения о странностях некоторых выдающихся писателей.

Когда Герберт Уэллс не был занят светскими разговорами, он воровал чужую одежду, причем в самом прямом смысле. Как-то раз после вечеринки в Кембридже Уэллс вернулся домой с чужой шляпой. Она настолько ему приглянулась, что он решил забрать ее себе, отправив прежнему владельцу (чей адрес был написан на пришитом изнутри ярлыке) письмо: "Я украл вашу шляпу. Она мне понравилась. Теперь она будет у меня. Каждый раз, заглянув внутрь, я буду думать о вас... Снимаю перед вами вашу шляпу!"

***

Твен довел искусство "болтать на неподобающие темы" до совершенства, когда нынешние скандальные телеведущие, блещущие тем же умением, еще и не думали появляться на свет. Он частенько выступал после обеда в узком кругу, излагая свои нетрадиционные точки зрения на секс, газоизвержение и прочие табуированные в приличном обществе темы. В своей лекции "Размышления о науке онанизма" он, импровизируя на тему мастурбации, дал аудитории следующий совет: "Если уж вы решили просадить жизнь, занимаясь исключительно сексом, не слишком увлекайтесь игрой в кулачок". В другом случае Твен посвятил всю лекцию размышлениям о том, как можно было пускать ветры перед английской королевой Елизаветой I.

Пожалуй, самая скандально известная речь Твена была произнесена в 1902 году, и называлась она "Обращение к бостонскому Клубу гигантского хрена". Это был образец сатиры, замаскированной под рассуждения в защиту мужских гениталий маленького размера. "Я не могу углядеть какой-то особой заслуги в том, чтобы иметь пенис, превышающий обычные размеры",— заявил писатель членам клуба, чьи "гигантские хрены" он высмеял также и в стихах. Твен признался, что и сам как-то раз решил увеличить размер члена, сделав инъекцию нитрата серебра, но, после того как он "еле-еле выдернул свой хрен из грядки", горько пожалел о принятом решении.

***

При всех своих разглагольствованиях о классовой борьбе и экономической справедливости Джек Лондон был оголтелым расистом, и больше всех от него доставалось выходцам из Азии. Прибыв в 1904 году в Японию в качестве корреспондента для освещения русско-японской войны, он в разговоре с коллегой упомянул, что японцы "может, и храбры, но южноамериканские свиньи пекари, сбившись в стадо, тоже демонстрируют храбрость". О корейцах он отзывался как о нации, которая "абсолютно неэффективна, то есть не годится вообще ни на что". Китайцы отделались сравнительно легко. Лондон хвалил их за отсутствие трусости и трудолюбивую натуру. Но в тошнотворном очерке "Желтая угроза", написанном в 1904 году, Лондон пугал современников тем, что произойдет, если "коричневые" японцы и "желтые" китайцы в один прекрасный день объединятся. "Западному миру угрожает не маленький коричневый человечек,— писал он,— а четыре миллиарда желтых человечков, которых коричневый возьмет под свое управление".

***

Толкиен был знаменит своей скупостью. Он подробно фиксировал все свои траты, даже самые мелкие, вплоть до покупки почтовых марок и лезвий для бритвы. Особенно его жадность давала о себе знать в вопросе о налогах. Когда британское правительство разработало новую схему использования государственных средств для финансирования строительства сверхзвукового самолета, Толкиен был вне себя от злости. Говорят, поперек своей налоговой декларации он накарябал: "Ни пенни на "Конкорд"!"

***

Теперь мало кто об этом помнит, но предшественниками нынешних звезд вроде Линдсей Лохан, любящих в пьяном виде покуражиться на вечеринках, были Скотт и Зельда Фицджеральд — король и королева американского бомонда, привыкшие шокировать гостей своими не укладывавшимся ни в какие рамки манерами. Как-то раз супруги заявились незваными на вечеринку к голливудскому магнату Сэмюэлу Голдвину — они подползли к воротам имения на четвереньках, лая по-собачьи. Несмотря на столь странное поведение, их каким-то образом пропустили внутрь. Зельда тут же направилась на второй этаж, желая помыться в роскошной ванной Голдвина. В другой раз пара (теперь уже будучи приглашенными) восприняла фразу хозяев: "Не стесняйтесь, приходите как есть",— слишком буквально и пришла в пижамах. Причем Зельда продолжала "не стесняться" и дальше: после нескольких глотков спиртного она скинула свое одеяние и стала танцевать голышом. Эксгибиционизм вообще был частью ее стандартного репертуара. Однажды, заскучав на скучном литературном мероприятии, она сняла трусики и зашвырнула их в собравшуюся толпу. А в гостях у издателя Уильяма Рэндольфа Херста, в его замке близ городка Сан-Симеон, "отжег" уже Скотт — он одолжил у Зельды лифчик, чтобы прикрыть обнаженную скульптуру в саду. Парочка шутников не чуралась и игр с огнем. В те дни, когда Скотт еще был при деньгах, он был знаменит тем, что прикуривал сигарету от горящей пятидолларовой купюры. Как-то раз, веселясь на вечеринке на роскошном морском курорте, Зельда вызвала пожарных. Когда те прибыли и спросили, где пожар, она указала на свое сердце. Пожалуй, самая изобретательная проделка Фицджеральдов имела место на вечеринке, устроенной актрисой Лоис Моран. Скотт с абсолютно серьезным видом обошел всех гостей и собрал у них часы и украшения, а потом удалился на кухню и бросил свою добычу в кипящий томатный суп.

***

Курт Воннегут, по его собственным словам, был "одним из самых первых дилеров "Сааб" в Соединенных Штатах". Он отошел от дел в начале 1970-х, а до того фактически являлся владельцем и управляющим салона "Сааб Кейп-Код" в Вест-Барнаби, штат Массачусетс. По всем раскладам Воннегут был крайне неудачливым продавцом машин — хотя, в отличие от Дуэйна Гувера, безумного дилера "Понтиака" из его полуавтобиографического романа "Завтрак для чемпионов", написанного в 1973 году, у писателя никогда ни случалось приступов неконтролируемой агрессии. Воннегут просто ругал "саабы" на чем свет стоит, называл их "вонючками" и "дурацкими каноэ для яппи" — пока не распугал большую часть потенциальных покупателей. Писатель утверждал, что костерит шведские машины, потому что шведы так и не наградили его Нобелевской премией по литературе.